Тихий и спокойный Хогвартс теперь не вызывал умиротворение.
В этой тишине звучала угроза – вот она уже взорвалась смертью ученика. Это был не его подопечный, не из его факультета (ни нынешнего, ни предыдущего), но это все равно раздражало и напрягало.
Бредли давно перестал спать. Под глазами затесались тени, в уголках губ разошлись легкие морщинки – напоминание о вечных улыбках. Смерть детей? Нет, это, пожалуй, неприемлемо. Убивайте совершеннолетних, убивайте стариков, но дети – нет. Дети и девушки. Наверное, вся эта рыцарская доблесть досталась ему из детства – меньше надо было книг читать.
Дети, дети, дети… Все ‘нормальные’ преподаватели тайком пытались продумать план, как уберечь подопечных, как спасти их. Было множество идей – от открытой конфронтации с ПСами до тихого побега. Надо было, по сути, вывозить всех полукровок и магглорожденных из этого места, но куда? Этот вопрос мучал Бредли ночами, не давая возможности сосредоточиться на  своих делах. Его ждали многие растения, собственные эксперименты по генетике и несколько рецептов зелий, которые надо было доработать. Но так же были и дети – поток щебечущих мальчишек и девочек в начале года превратился в сплошной напор испуганных зверят, которые не знают, куда забиться. То и дело к ним с Фло комнату стучались первокурсники, прося прийти и рассказать хоть что-нибудь, чтобы кошмары отступили. И приходилось, словно отец со своими детьми, словно старший брат для такой огромной семьи, ходить и успокаивать, поправлять одеяла, наблюдать и оберегать.
Трудный период.
А тут еще и смерть по сути ребенка.
Труднее всего принять то, что он не сможет их всех защитить. Он был талантливым зельеваром и знал прекрасно травы, он помнил многое, он был выходцем со Слизерина, в конце-то концов. Но как боевой маг – он никакой. Это бесило, раздражало, выводило из себя и каждый раз приходилось накладывать чары на свой кабинет, чтобы приглушать звуки, и просто дать себе проораться в потолок. Хотелось бить все колбы, все стекло, что было в кабинете, рвать учебники, сбивать костяшки рук о стены и попросту громить все, а потом пойти и набить морду Снейпу и всей этой чертовой банде ПСов, которых сюда заслали. То, что смерть мальчишки на их руках он не поддавал сомнению.
Широким, быстрым шагом он проходился по коридорам – в голове тикали часы, говоря ему о том, что Треверс опять не успевал. Ему уже надо было заканчивать тест с новым растением, которое должно было помочь ему в варении нового зелья. Быстрее, быстрее, быстрее…
Он не заметил, как перед ним возникла девушка. Она была словно тень – как и большинство учеников в эти дни. Непровозглашенный траур по мальчишке изменял их всех по-своему. Треверс злился, пряча страх за яростью и ненавистью. Кто-то же умирал, изнутри перегорал. Кажется, девушка была именно из их числа.
Успев повернуться полубоком и буквально в паре миллиметров пронестись мимо ученицы, Бредли уже зашагал далее, поглощенный своими мыслями. Ему некогда, некогда, некогда…
- Вы же замещаете декана в ее отсутствие?
Он резко остановился, замирая на долю секунды спиной к девушке. Знакомый голосочек, успокаивал пуще теплого сладкого молока перед сном, ложился на потрепанные нервы словно мед, сверкая теплыми, светлыми тонами.
Ханна Эббот.
Он оглянулся через плечо, малодушно не желая открывать глаза, надеясь, что ему показалось. Ему нельзя было. В последнее время правила казались необходимым, помогая собраться, держать себя в постоянном напряжении.
- Да, я ио профессора Спраут.
Он все же посмотрел на нее.
Ее родители, должно быть, были просто святыми, что великие силы подарили им такую дочь. Самую прекрасную, самую нежную, самую хрупкую, самую умную…
- Дело касается младших курсов. В первую очередь.
Треверс резко развернулся, подходя двумя шагами вплотную к Эббот, быстрым, цепким взглядом осматривая ее, а затем и округу. Никого не было рядом. У Ханны глаза красные и потускнели, волосы словно утратили весь свой невероятный цвет. Будто ее высасывали досуха темные силы.
- Тише, - он понизил голос, серьезно смотря в глаза Ханны. Синевато-серые глаза теперь казались серыми, будто из них ушло небо. Ему хотелось вернуть ей мир, покой и небо.
- Идите за мной, это не та тема для пустых коридоров, - Треверс едва повернулся, давая ей проход, оглядывая коридоры. Определенно, не то место, не тот маг, не то время и не та староста. Почему именно она? Почему, черт подери, не староста Гриффа или Слиза?! Почему именно она начала это все?..
Ханна прошла мимо и Бредли пошел вслед за ней, почти что шаг в шаг, прислушиваясь и помогая ей изредка найти ту комнатушку, в которой он проводил почти все свое время в последние дни.
Они шли, казалось, почти целую вечность – переходы, ступени, переходы, коридоры. Но он смог насладиться Ханной – ее походкой, ее волосами, ее движениями, ее… Кажется, никто ранее настолько не цеплял Бредли, как сделала эта девушка. «Ребенок, Бредли, ребенок… и твоя ученица. А еще и подопечная. Успокойся»
- Заходи, - он открыл дверь, пропуская девушку, - «ученицу!» - перед собой. Оглянулся в последний раз, прислушался и зашел вслед, закрывая их в кабинете, запирая и накладывая чары. Сегодня не будет криков, но будет разговор, который много опасней битого стекла и разлитых зелий.
- Что с детьми?

Так трудно было смотреть на девушку и одновременно на свою подопечную, ученицу, старосту факультета, которым он отчасти заведовал. Она беспокоилась, она волновалась, она боялась – не так-то трудно увидеть все это на лице, когда знаешь, что чувствуешь то же самое. Они все были простыми магами, они не вершат судьбы мира: она еще слишком юна для такого, он же – просто практикант по травологии и зельевар, но никак не боевой маг. Бредли хотел ее защитить: хотел накрыть ее ладошки своей рукой, хотел приобнять и сказать, что все будет хорошо, что все скоро закончится. Он бы и сам хотел в это верить: что вот-вот все поменяется, что в Хоге будет вновь безопасно, что ее никто не тронет. Он бы лично отдал себя (чистокровного мага из древней семьи!) на растерзание, лишь бы ее не трогали.
«Как трагично и романтично, Ваако, даже смешно», - внутренне усмехнулся Бредли, скидывая мантию и оставаясь в мягкой  фланелевой рубашке и джинсах. Убрав с единственного стула свои книги и отправив их на дальний стол для экспериментов, маг предложил Ханне присесть.
- Возможности максимально оградить их от... от происходящего совсем нет?
Он едва не дернулся малодушно пожать плечами. Ваако был все еще слишком молодым и не мог философски сказать что-то в духе старика Дамблдора или строгой Макгонагалл. Что он ей по сути мог бы ответить? Что положит жизнь за каждого ребенка из его факультета, за каждого в Хогвартсе? Что с радостью бы сам вышел против ПСов, выгоняя их из школы, будь он боевым магом? Она хотела бы слышать слова поддержки, слова взрослого человека, опытного мага, а он был талантливым зельеваром, который только недавно выпустился из этой школы.
- Единственное, что я могу сделать – это посоветовать держаться вместе и быть настороже. Мы пытаемся продумать все, придумать лучшее для вашей защиты, но пока я лично не вижу никаких возможностей для такого. Возможно, Аврорат поможет, но в этом я не силен, - он пожал плечами и накинул на плечи присевшей Ханны свою мантию. В его кабинете всегда было влажно и чуть прохладно – большинство растений, которые он выращивал тут в мелких горшках, любили тень, а с зельями легче и проще работать именно в таких условиях. Да и он сам не очень переносил жаркий климат. А девушка возможно может словить переохлаждение нечаянно – мало ли как она среагирует на такую температуру.
- Будешь чай? – Ваако улыбнулся Ханне, стараясь ее хоть как-то приободрить. Сам он хотел себе заварить травы, чтобы хоть немного проснуться, потому что под конец дня его энергия была почти на нуле, а работать надо было денно и нощно. А вот Эббот стоило бы заварить что-то успокаивающее…

Так забавно наблюдать, когда девушка, которая тебе нравится, смущается от твоего вида. А всего-то – снял мантию. «Смешная такая, забавная, милая,» - Бредли немного задумался о Ханне и о ее реакции на свои действия. А затем продолжил – смешать набор трав для чая.
- Да, пожалуйста. Спасибо. За это.
- А, да без проблем, - он улыбнулся и подмигнул девушке, разворачиваясь от стола уже с двумя хорошими такими, глубокими кружками. В одном – обычная смесь успокоительных трав для Ханны, во второй – много-много натурального кофеина для себя. Ночь – это только для одних время для отдыха. На другой рабочей поверхности всегда был кипяток для таких случаев – небольшой котелок, который подогревался от огня. Очень уж часто приходилось, работая, пить чай, чтобы не отвлекаться на голод или еще что-то. Эта привычка выработалась очень быстро и оказалась весьма удобной. Хотя бы сегодня уж точно.
- Держи, - Бредли протянул Ханне чашку, желая дотронуться, словно бы ненароком, до ее хрупкой ладошки. Очень уж тактильным он был – то тут плечо ее погладить, то до пальчиков притронуться. Пожалуй, лишь в этих мелочах он улавливал нечто такое, чего не знал доселе – какую-то странную, щемящую нежность.
- Надеюсь, тебя не сильно сейчас достают? – Треверс подтянул ногой к столу еще один стул – пониже и попроще. Он был кое-где заляпан, на нем частенько стояли горшки с растениями, иногда – даже вещи Треверса, когда хотелось очень спать, но времени было мало и идти в их с Фло комнату не хотелось, и Бредли оставался ночевать прямо в кабинете. Сейчас же он послужил вполне даже хорошую службу – сидя на одном уровне с девушкой, смотря ей в глаза, Ваако просто наслаждался обществом и, наконец-то, смог расслабиться. Вся эта погоня не пойми за чем, все эти планы для улучшения защиты учеников, беспокойство за своих студентов, за сестру, за кузенов и так далее выматывали очень сильно. Впервые за долгое время он пребывал в состоянии гармонии с собой, окружающим мирком, который ограничивался стенами кабинета, и компанией, которая сегодня была представлена Ханной.

Ханна смущалась – это было так забавно, так прекрасно. Треверс не мог отвести от нее взгляда – смесь восхищения, какого-то трепета, нежности. О, как бы он хотел ее защитить, огородить от всех невзгод. Носил бы годами на руках, не давая ступить на землю и сделать единый шаг. О, много чего он хотел бы сделать вместе с Ханной, но… с тем же успехом он мог бы мечтать о власти над миром. Во всяком случае, в данный момент.
Ответ Ханны был несколько неутешительным. Ваако мог бы помочь в какие-то моменты, защищая от нападок, но пока девушка сама не решиться высказаться – делать ничего не будет. Просто потому что это все же ее жизнь и ее решения. Он не вправе влезать в ее жизнь настолько. Не сейчас.
Наступила пауза. Треверсу она казалась настолько уютной, приятной, что он, не отвлекаясь, смотрел на Ханну. Ее черты лица завораживали, привлекали взгляд, заставляя останавливаться на мгновение дыхание, замедляли пульс, кружили голову. Он давно не мог вот так – посидеть и помолчать за компанию с кем-то. Всегда тянуло рассказывать, говорить, не-молчать. Тут другая ситуация.
- Мне все чаще кажется, что я ничем не могу помочь, - нарушила молчание Эббот. О Мерлин, как же ей объяснить, что ничем помогать она и не обязана – несовершеннолетняя девушка, еще недавно девочка, которая берет на себя слишком многое.
- Ханна, посмотри на меня. Ты не должна сдаваться и опускать руки. Мы все выкарабкаемся из этого, ведь так? Главное просто не унывать и не умереть. С последним мы вполне даже удачно справляемся, - тут Бредли улыбнулся, пытаясь пошутить, - ведь сидим у меня в кабинете и пьем чай. Ты справишься, а если не сможешь – всегда есть я. Я готов тебе помогать столько, сколько потребуется, и любыми способами – мне нет дела до последствий. Никогда не было до сегодняшнего дня и уж точно не будет завтра и так далее, - ладонь Вааок легла на стол, словно бы просто надоело копировать позу Ханны, но в реальности Треверс просто предлагал еще один способ поддержки – самый банальный. Многие девушки любили держаться за руки, это такая забавная романтическая штука. Но тут другой случай: просто дать девушке почувствовать поддержку, тепло ближнего, понимание, что она не одна со своими мыслями и проблемами. Он не мог ее потерять в таких ужасных, темных, холодных и апатичных мыслях. Только не Ханну и только не сейчас.

Ладонь Ханны вместе со своим теплом принесла так же и спокойствие, будто снимая с плеч такую гору проблем и горестей, что неизвестно – как он раньше жил без этих прикосновений. Сначала робкое, аккуратное – в этом была вся Ханна, - а затем обе крохотные девичьи ладошки обхватили его и стало уже как-то все равно на весь мир, ведь как может беспокоить то, что по размеру как твой кабинет? В котором стояли запахи горьких и сладких трав, пряностей и… и была Ханна. Ее тихий голосочек, ее робкие улыбки, ее серьезные глаза и ее ладони, обхватившие его собственную.
- Я редко когда даю обещания, но если уж даю – то исполняю, вне зависимости от их сути, - Бредли усмехнулся и мягко погладил большим пальцем ладошку Ханны, пытаясь даже так успокоить. Затем вытянул и вторую руку, накрывая их ладони, чувствуя это тепло, эту нежность.   
Он бы хотел сорваться в путь, прихватив Ханну с собой. Куда-то, где тепло и солнечно. Встретить рассвет в старой машине где-то в южных штатах Америке, чтобы заметить, как в волосы девушки вплетаются солнечные лучики, придавая ей еще более внеземной вид. Он бы показал ей весь мир, даря мгновения и складывая их в вечность – вечность вместе. Не давая ей поводов ни для горестей, ни для печали – только радость. Чтобы Ханна всегда смеялась, удивлялась чему-то новому и прекрасному. Он бы хотел слушать ее довольный голосок, чувствовать ее нежные ладошки.
Бредли едва отодвинулся на стуле, все еще сжимая ладони Ханны и наклонился, укладываясь подбородком на свои руки, смотря внимательно на девушку. Боги, она наверное и не думала, что при ней «профессор Треверс» или «мистер Треверс» может так себя вести – эта поза была типичная для юношей, но никак не для практикантов или преподавателей. Но какая к черту разница! Бредли было наконец-то спокойно и хорошо, по его венам расходилось тепло и энергия – то ли от Ханны, то ли от его смеси, но – какая к черту разница…
- Ханна, расскажи что-нибудь. Расскажи о своих мечтах. Чтобы ты хотела увидеть в мире? – Ваако хотел слушать ее голос, хотел видеть, как тусклые от мрачных мыслей глаза разгораются – от идей, от планов. Он бы запомнил, обязательно запомнил, чтобы воплотить в жизнь – день за днем, шаг за шагом, стремясь лишь к этому. Преподнес бы все на свете, если бы Ханна только сказала, только показала бы – все, все, все.

Боги, как загорались у нее глаза! Треверс не мог выпустить ее из своей головы, не мог отвести взгляд – это жизнь возвращалась к Ханне, с каждым словом, с каждым прикосновением.
- Знаешь. Я впервые думаю об этом. Глупо, наверное говорить, что "о мире"? Или не совсем?
- Это коллективное, - Бредли усмехнулся, понимая, что в этом сходятся абсолютно все. Только ПСы могут откровенно наслаждаться этой войной, но никак не они – обычные маги, обычные люди, которым хочется приключений, но не убийств, чудес – но не непростительных заклятий. Это война меняет всех: заставляет расставить приоритеты, идти на отчаянные шаги, признаваться самому себе и остальным в чем-то, что очевидно, но так долго было отрицаемым.
Каждое произнесенное Ханной слово хотелось записать – в любую тетрадь, на любой клочок пергамента, но вместо этого он попросту запоминал. Бредли редко когда так поступал – дословно впитывал каждое слово, запоминал, представлял каждую мечту чужого человека. Да и не была Ханна чужой – уж точно не после этого вечера. Они окончательно перешагнули какую-то линию, которую сами же и возвели. Из непроизнесенных упреков, из мыслей и слов, из слухов и чужих порицаний. Сейчас, когда каждый день ты можешь быть убитым, не было места этим предрассудкам. А уж тем более за закрытыми дверьми.
Он не перебивал, не останавливал – все эти мечты он собирался лично воплотить в жизнь для Ханны. Что-то, конечно, придется упустить – он не был божеством, чтобы воскресить ее матушку, но – с остальным разберется. Обязательно разберется. «Кажется, кто-то определился с целью на дальнейшую жизнь, ха?» - Бредли впервые начал внутренне смеяться, не вынужденно, а потому что его начало отпускать. Та невидимая рука, которая удерживала его внутренности, разжала свою хватку. Стало легче дышать, стало легче думать. Он знал, что надо делать в ближайший год – выжить. Выжить вместе с Ханной, а дальше план простой: забрать ее в путешествие. По всем точкам планеты, как обычные влюбленные магглы путешествуют по странам. Показывать ей весь мир, наслаждаясь каждым моментом, каждым воспоминанием. О, он даже прикупит парочку фотиков для такого – и магический, и маггловский. Научится ими пользоваться и сделает уйму снимков!
- А знаешь, чтобы я хотел? Разделить с тобой все эти мечты, их исполнить и радоваться вместе с тобой. Но чтобы все это произошло мне надо одно – чтобы мы выжили. Это очень простое условие, поверь мне, Хани, - Бредли не поднимал головы от своих рук и каждое слово было произнесено с таким удовольствием, словно он в очередной раз сбежал от Филча после какой-то проделанной гадости, - Только выжить – а потом хоть годами путешествовать, искать и находить, и все-все, что ты хочешь сделать. Только не унывай и никогда не сдавайся. Разве это сложно сделать ради такого солнечного будущего? Я тебе помогу, - Ваако мягко погладил большим пальцем ее ладошку, чувствуя тепло – ее тепло, свое тепло, их тепло.
Пожалуй, он уже сейчас видел это будущее – оно маячило красивой картинкой их вместе на фоне моря и гор на закате.