Глупая была затея.
Торин понимал это своим разумом, знал, что Гендальф был прав. Понимал, что подвергает всех опасности, заставляет всех волноваться. Он видел, как Двалин хмурится, Гендальф вообще неприкрыто чертыхался, поминая всех предков Торина и рассказывая, что их потомок – сосредоточие всего безумия в семье, Фили и Кили рвались вместе с ним, хотя сам король видел страх и отчаянье в их глазах. Он все видел, но сердце сжалось и не хотело биться. Ему надо было увидеть Тот камень. Он хотел вновь увидеть то, что едва не забрало жизнь его деда.
Хмыкнув на все восклицания против, Торин плечом пихнул Бильбо в проем. Дальше – пустота.
Пустота, темнота и горячий воздух, пропитанный отвратительным запахом. Запахом Смога, той твари, из-за которой ему пришлось бросить свое королевство. Из-за которой умер его брат, дед и отец. Из-за которой его народу пришлось скитаться и голодать какое-то время.
Под ногами были мелкие камни, но ни Торин, ни Бильбо не издавали ни единого звука. Хоббит в силу своего мягкого шага и умения быть незаметным. Гном в силу выработанного в жизни умения.
А потом все пошло наперекосяк.
Он едва успел дернуть Бильбо, лишь на звук обнаружив где тот находился, чтоб толкнуть его в тот коридор к выходу. Дракон не сразу же почувствовал запах гнома, но когда узнал его – взревел, дернул крыльями, рассыпая золото в разные стороны. Дыхнул огнем, золото и его чешуя будто стали единым – один поток растопленного злата, горячего, смертельного и красивого.
Торин никогда такого не видел. Он видел, как дракон пробрался в их владения, он видел, как тот улегся своей тушей в сокровищнице, но никогда не видел его в таком виде: стоя едва ли не на задних лапах, расправив крылья и чешуя того блестела в огне. Золото, огонь и смерть.
А потом его схватили. Как мальчишку какого-то. Вот так взяли и когтистой лапой схватили, прижимая спиной к сокровищам, не давая возможности порой даже дышать. Торин не издал не звука, хотя ему было слишком жарко, порой больно от когтей, которые прошлись по бокам, а на груди будто весь Эребор стоял.
Он смотрел прямо в глаза дракону, те самые, которые никогда не мог забыть. Огромные, янтарные, с продолговатым зрачком. Пока дракон не сдохнет – он не посмеет забыть этот взгляд.

В общении с драконами, первое желание было отнюдь не сбежать куда подальше, забиваясь в щель, будто та мышь, что увидела кота. Нет, первым и единственным желанием было сказать этому существу «Чего орешь, ирод, я не глухой!». Торин, в принципе, попытался это сказать, но в этот момент его отправили в вольный полет в сторону стоек с оружием и горы золота в придачу. «Поистине, королевский подарок от не очень королевского ящера» - такова была первая мысль у наследника Дурина.
А дракон все распалялся, не давая и слова вставить в его тираду. И вроде бы вопрос задал, да даже не столь риторический, чтоб Торин мог его проигнорировать, но в тот же момент, на мгновение перестав лупить хвостом по золоту, засмеялся. Звучало это, конечно, не очень-то весело хотя бы для Торина. Сам король мог только понадеяться, что к концу эдакого общения с невольной фауной его королевства, когда он будет умирать доблестно и подгорая до самых косточек, как тот уголь в костре, он будет хотя бы слышать. А то очень уж громогласный дракон ему попался. Моргот специально их такими создавал или просто Эребору плембрак попался?..
И вот, наконец-то посмеявшись от души («А есть ли у них душа?..» - задумался над сакраментальным вопросом гном) дракон отметил собственное достоинство, которое теперь называлось не иначе как «поспособствовал процессу эволюции», и задался вопросом о титуле самого Торина. Последний, не оценив шутки, и пытаясь встать на ноги после эдакого полета с переворотом и приземлением пускай и на мягкий, но все-таки металл («Какой вообще дурак сказал, что золото – мягкий металл?..» - с негодованием отметил король) понадеялся, что голос его не дрогнет (все же не столь молод он был для эдаких игрищ)
- Я Король-под-Горой, наследник Траина Второго, сына Трора, Короля Подгорного, и я пришел, чтоб вновь увидеть врага своего, который вскоре будет повержен, - было еще желание добавить что-то на кхуздуле, что-то не очень приличное как для Короля, но эту идею он все-таки отмел. Драконы – существа почти что бессмертные и кто знает, вдруг даже самый древний диалект языка гномов Смог знал и поймет, что же ему посоветовал сделать, какими путями и через какие места, Торин. А так как он был тут один на один с огромной огнедышащей ящеркой, то надо было быть хоть немного благоразумным. «Теперь я понимаю, почему с таким яростным интересом Кили говорил про количество убитых Гендальфом драконов. Мне бы не помешало его умение…»

Запретить ходить за ним дядя, конечно, запретил. Обоим племянникам можно сказать персонально пригрозил что-нибудь оторвать, если ослушаются. Например, радикально: ноги, что бы не ходили, куда не следует.
Но ведь не запретил же он взглянуть на дом предков, ни разу не виденный хотя бы одним глазком. С задней двери. Они просто зайдут в коридор, ощутят мощь поколений и тут же обратно. В этом нет ровным счетом ничего страшного. Напротив, благородный порыв к достоянию предков.
Именно так объяснял себе Фили то, что им с братом удалось таким выскользнуть из-под присмотра всей прочей компании и прокрасться в тайный проход. Пока, правда ничего выдающегося и говорящего о славе предыдущих поколений тот не являл. Аккуратно вытесанный хотя и явно изрядно заброшенный коридор.
Фили едва слышным шепотом перебрасывался с братом короткими саркастичными комментариями. Когда они расслышали шаги, точнее скорее кто-то несся им на встречу по коридору. Дядя бы никогда не позволил себе бежать так шумно. И потому молодой гном ни капли не удивился, когда в него на бегу врезался хоббит. Убедившись, что перед ним не дракон, не орк, а вполне знакомые братья гномы, Бильбо быстро затараторил.  Из его рассказа Фили понял одно: дракон их засек, и дядя остался там.
– Сообщи остальным! – рявкнул он на хоббита, со вполне Ториновскими интонациями и понесся по коридору почти стрелой, лишь коротко кивнув брату. Фили не сомневался, что Кили от него не отстанет.
Когда впереди забрезжил смутный просвет – выход в пещеру, Фили чуть притормозил. «Не лезь на рожон не будешь поражен!» Он собирался спасти дядю, а не дать себе и брату закончится вместе с ним.
Прижал палец к губам, со значением поглядел на брата.
Обзора из выхода не было никакого, но дракон явно с кем-то разговаривал. Фили надеялся что не со своим животом. Хотя животу обычно не предлагают присаживаться. «Хотя кто их знает этих драконов».
Фили прислушался, и губы его сами собой сжались в презрительную нитку. «Ах, поджаривания...»
– Брат, я отвлекаю его внимание, ты меня страхуешь, если что стреляешь в глаз, – и, подумав, добавил, – Надеюсь, дядя догадается, пока внимание отвлекают, уйти, – и не слушая возражений уверным шагом хозяина положения вышел из темного прохода и громко обратился к Смогу.
– Слушай ты, ящерица-переросток, – «О надеюсь я не переборщу», – Ты прилетел в чужой дом, спишь на чужих сокровищах, собираешься сожрать чужого дядю, и ещё принцессу тебе подавай? – «И говна и ложку?» – Лучше выметайся отсюда, пока цел, – и приподняв один из кувшинов покрутил его в пальцах, – красивая штука.
Он надеялся, что его самоуверенность несколько собьет дракона с толку.

'О, Махал, да заткни ты пасть этой ящерке, жизнь не мила мне больше, к Морготу и его прихвостням этот Эребор, лишь бы со слухом остался,' - таковы были нерадостные мысли Короля подгорного, которого едва ли не оглушила речь Смога. На кой черт в мире вообще эти несуразные твари были созданы, да еще и такие огромные и громкие? Ладно бы размером с пони, ну хорошо, с лошадь - тогда еще можно понять, вполне даже могли бы сойти для работы, но вот эта громадина для чего вообще нужна? Покрыта чешуей, лапы огромные, пасть вытянута, хвост длинный, как сам не путается в нем еще? 
Услышав вопрос и заветную тишину, Торин из природной вредности и желания нахамить этой тупиковой ветви развития, гаркнул вполне даже мощно как для того, кто проделал столь длинный и опасный путь и более того - летал в этой сокровищнице не хуже тех же орлов Гендальфа:
- НЕТ!
И только он решил вздохнуть спокойно и насладиться тишиной перед тем, как его пожгут на радость чешуйчатой дряни, как тот вновь принялся рассказывать, выливая на Короля все, что накипело внутри него. 'Отец, забери меня к себе, пожалуйста, твой старший сын, Торин,' -мысленно взмолился Дубощит, надеясь, что до Траина донесется его просьба и тот все-таки хоть что-то да сделает.
Услышав вопрос про принцесс, Торин насупился и скрестил ладони на груди, фыркнув.
- А больше ничего не хочешь, нэ? Может тебе еще сильмариллы в зубы вставить? А то твои скоро от возраста, чую, поотпадают, - немного даже обиженно прорычал Торин, поднимаясь с той самой горы золота, на которую его отправили. 'Надо будет тут все потом привести в порядок, а то нельзя так с драгоценностями и золотом,' - собственнически подумал гном, как тут его мысли оборвались из-за знакомого голоса. 'Я их когда-нибудь лично придушу. Молча, нежно удерживая шею каждого в руке. А потом еще и поцелую в лоб на прощание'. Внутри закипала ярость и желание отметелить мальчишек по чем зря, не обращая внимания на дракона. Тот успеет получить свою дозу радужного настроения Торина Дубощита.
Выглянув из-за лапы твари, глядя на светловолосую голову, а затем и на темноволосую, Торин размышлял о том, кто все-таки выпустил из внимания этих двоих и пустил их вольничать. Кому-то, предположительно Балину или Двалину потом влетит так, что те вспомнят в кои-то веки, что они не только родственники, но еще и король и подданные. И если он приказал не спускать глаз с мелких - значит, надо было их у себя под носом держать и ни на какие уговоры не поддаваться.
Взяв один довольно-таки массивный камень (не было времени в скудном освещении рассматривать, что ему попалось в руки) и почувствовав, что весу в нем достаточно, чтоб чувствительно ударить дракона, Торин, рассчитав силу, все-таки швырнул его в Смога, целя как минимум в глаз.
- Эй, ящер-переросток, на меня смотри, с королем общаешься!

Дракон как и ожидалось уставился. Распахнув пасть во все зубы.
Но Фили был не из тех, кто имеет привычку представлять себя в закрытом гробу. «И давно вы ли чистили зубки, Смог Великолепный? Ничего почистим. И лишние повыбиваем.» Он уже просчитывал, что делать, если этот зубастый сундук попытается захлопнуться вместе с ним. Но дракон не торопился. Рассматривая его, как невесть какое чудо.
Под этим пристальным взглядом узких змеиных Фили становилось неуютно: он чувствовал себя мечом, который разглядывает и оценивает мечник. Но не имевший привычки смущаться под чужими взорами, наследник Торина задрал голову и просиял таким же оскалом. Ему уже начало казаться, что сейчас Смог попросит его повертеться, что бы  рассмотреть получше. «Когда кажется, поминай Махала.»
А дядя… дядя вместо того, что бы пробираться к выходу или – на худой конец – кинуться на непослушного племянника, и вместе изображая семейное и несколько по-гномьи экспрессивное выяснение отношений покатиться к выходу. В общем он мог делать все что угодно, но главное - по направлению к темному тайному проходу наружу, пока дракон пялиться на племянника. Вместо этого, дядя чем-то шваркнул дракона – это что-то грустно сверкнуло гранями в неровном свете. Смог вестимо решил ответить Торину взаимностью. Но вместо камня швырнул в него племянником.
Не смотря на огромные размеры ящер оказался – Азог его подери – быстрым как варг. И слишком огромным – ибо от варга Фили бы увернулся, а от богатырского размаха лапы – уворачивайся не уворачивайся, все равно под какую-нибудь часть до попадешь.
«И какого Гендальфа, мои предки строили такие хоромы, что бы этот... звирь мог там поместиться»  – успел подумать старший из племянников подгорного короля, прежде чем после недолгого бреющего полета оказался в двух шагах от дяди. «А вот сейчас мне будет по ушам,»– предсказал Фили и ошибся.
Та же лапа цапнула дядю. А ещё он почувствовал Кили, хотя Фили надеялся, что младшему хватит ума терпеливо дождаться нужного момента. И стать секретной выигрышной картой в рукаве.
– У меня имя есть, дракон без совести, – Фили потер ушибленное плечо и выпрямился, – А стоит тебе – поставить моего дядю на место. И ещё можешь колени приклонить и извиниться, – юноша фыркнул, – Что? Не приближено к реальности? Так вот, Смог Ужасный, мама тебе не говорила не играть с добычей? Нет? Зря... Ты вообще когда последний раз наружу выглядывал? Не боишься, что проспал что-нибудь важное? – Фили улыбнулся, проходясь пальцами по волосам, – Знаешь, что про тебя поют: «Силен был и грозен последний дракон. На краденном золоте спал...» – промурлыкал он, – Смекаешь? Ключевое слово: «был».
«Да,  Балин был прав. Я умею нести такую ересь, что у любого завянут уши.»